В новом сборнике стихов, недавно вышедшем в издательстве Алексея Вараксина, читатель не отыщет строк, под которые могли бы в едином порыве пройти по площади колонны. Не найдется в книжке Светланы Кряжевой «Себя превозмочь» ничего для бойкого тематического мероприятия. Стихи её - неспешные, осторожные (не навредить бы не к месту сказанным словом)- раздумья о времени и о себе.

Светлана Павловна – человек не публичный. Пожалуй, строки из посвящения памяти Галины Доколиной«Участь русских поэтов – Не вещать, а смолчать!» как нельзя более точно характеризуют и её. Я открыла Светлану Кряжеву как прозаика, оценила тонкое мастерство построения ажурного полотна её повествования как переводчик. И только теперь, после многочисленных публикаций в белорусской и русской периодике, сборник стихов Светланы Павловны – обнажение души. Выстраданное – видимо, так. Это не хаотически построенные кем-то подборки, а цельное сооружение, храм, в котором иконы развешаны строго по чину.

Подчёркивая, что вполне земная («Стенания о теле»), свой дар – нить Артемиды, брошенный небесами («Струится лунная дорожка/ Из космоса до самых глаз»), она несёт, как положено нести крест. Отсылая читателя к блоковской незнакомке, автопортрет души назовёт «Дама Вечной Печали». На страницах этой книги размышления о судьбах разных женщин, оставивших след в истории, - царевны Софьи, княжны Таракановой, Марины Мнишек, Марины Цветаевой, Лили Брик, Марины Влади. Каждой выпало своё – но были ли счастливее?

Жизнь требует от героини, поскольку родилась женщиной, жертвенности и отречения, строгого исполнения законов, сродни уставу монастыря: «Монастырь, он и дома привычен» (стихотворнеие «Берегами, родной, берегами, / Ты – потоком, а я за тобой») Впрочем, той, что стоит в этом храме, знакомы и страсти, нешуточные по накалу. «Какой-то зверь ещё живёт во мне,/ На луны воет и огня боится, / И дали выбирает на корме, / И достигает их, подобно птице!» Но к ней, чья судьба и предначертание – быть верной спутницей, матерью, хранительницей очага, он приходит только во сне. В иное время ей некогда заниматься сложным анализом собственного эго – на ней держится благополучие её мира. И условие этого благополучия –умение женщины дать близким вселенскую любовь, как делали это поколения предшественниц (стихотворения «Прощение блудных сыновей»,  «Я просто живу.Как могу, так стараюсь…»)«Я просто живу. Как могу, так стараюсь. / Бывает, что лишних хлопот добиваюсь, / Хотя не ращу трудоёмко зерно, / не вытку ни кросна, ни даже рядно», «Семья и хозяйство на женских руках / Стояли твердыней из века в веках». Впрочем, осознавая и принимая свою участь: «А пока мужчины размышляют - / Как там быть и «быть или не быть - / На России, сыновей рожая, / продолжают бабы голосить»(«И в надрыв, Россия, в полный голос…») лирическая героиня не замыкается в стенах своей обители. Она – единое целое со страной, в которой рождена, потому что«Земля – и горстью, и планетой» - то же единство.

Светло и солнечно в мире её воспоминаний. Читателю повезёт заглядывать с ней в старые послевоенные дворы, «крепдешиновый рай» платьев, созданных руками мамы: «А в глазах: молодая мама:/ Декольте, шестиклинка, шёлк. / А идёт – от бедра и прямо, / словно век наш победный шёл!»

Она не приемлет развала великой страны: «Неделимое было пространство, / И родная страна широка, / Но удельное чванство и пьянство / Обесчестило славы века». Зорко подмечая детали оскудения («Мы научились нищим подавать, / Порою сами нищими бывая, / Мы научились лгать и принимать, потупя взгляд, лица не поднимая»), ни на секунду не допускает возможность покинуть родину («А мы останемся и всё перенесём. / И встретим вас, когда из Заграницы / Вы явитесь в забытый Отчий дом / Испить родной чернобыльской водицы»). Болит душа и за исчезновение традиции давать имена предков потомкам: «без примененья/ и славянское имя моё! / Нет Светлан и на сто рождений»(«Разговор с Родиной»). И большое, и малое – приметы одного процесса, отсюда и тревога, что «мир - висит на самом волоске» («Непрочен мир, ох, слишком он непрочен!»).

И «в дремучих лесах нам ниспосланных дней» тем отчётливее становится значение своей миссии –сохранять молитвой сыновей, «На седьмом испытаний кругу, / Ощутив материнское счастье!», а ещё уметь видеть, ценить, беречь и прославлять хрупкую красоту этого мира.

Есть то что есть: сухие листья, осень.

Литая медь, в литавры изойдя,

Не то зовёт, не то грозит иль просит

Иного смысла, белого литья.

И снег, как Дух, взметнётся над землёю,

Пронижет всё и успокоит прель,

А сквозь неё травинкою простою

Проклюнуться торопится апрель!

(«Есть то, что есть»)